АННА, СЛЕДИ ЗА БРАТОМ!
Когда мы говорим об альфа-комплексе у детей, то часто речь идет о таких его проявлениях, как инстинктивное желание управлять родителями и миром, потребность контролировать всё и командовать, склонность к тирании и агрессивным проявлениям у ребёнка. В то же время у альфа-комплекса есть и иное, очень привлекательное лицо – это гиперответственный, гиперсовестливый ребёнок. Об этих детях я бы и хотела поговорить.
Я сама была таким ребёнком и знаю по опыту, каково это. Сколько я помню себя, помню и мамину фразу: «Анна, следи за братом!» И я следила, и меня не надо было два раза просить, я это делала вполне добровольно и рьяно. Одно из моих первых воспоминаний: родителей нет дома, и надо как-то поменять брату подгузник. Это серьёзный вызов для нас обоих, брат извивается, вырывается, но я как-то справляюсь. Учитывая, что к горшку нас приучили в полтора года, мне было в тот момент года 3. Забота о крайне живом и непослушном брате была хлопотным делом. Приходилось буквально за подтяжки вытаскивать его из тбилисских и петергофских фонтанов, убеждать, что прыгнуть с зонтиком с четвертого этажа – это совсем плохая идея. Ловить его, когда он делал сальто назад с домика на детской площадке, следить, чтобы он в гостях не объелся сладким, чтобы не съел чего-то, на что у него аллергия. Мама моей подруги много раз потом с умилением рассказывала: сидят крошки, маленький крошка указывает на разные блюда на столе и про каждое спрашивает: «Аннушка, а это мне можно?» А большая крошка, говорит, что можно, что нельзя.
Бывали, признаюсь, и такие моменты, когда я уставала печься о младшем и доброта моя улетучивалась. Тогда, вместо того чтобы заботиться, я по мере сил издевалась над братом, например, притворялась мертвой и наслаждалась тем, как он верил, боялся и умолял меня воскреснуть. Насладившись его мольбами, я быстренько «воскресала» и говорила: «Шутка! Ты что, правда поверил?!» Такой откровенный буллинг говорил о том, что и мне тоже было не всегда легко.
Мама работала на двух работах, папа – на трёх, моей же работой было следить за братом. В общем, мышца, отвечающая за заботу о младших, натренировалась у меня изрядно и потом ещё много раз сослужила мне в жизни добрую службу – и служит до сих пор. Я всем мамкам мамка, всему пляжу надену панамки и всех намажу солнцезащитным кремом. Инстинктивное желание, даже потребность, брать на себя ответственность, заботиться и защищать распространялось потом на помойных ленинградских котят и голубей, на плачущих по ночам детей в пионерском лагере, на друзей и одноклассников, а в итоге и на маму. Лет с четырнадцати у меня появилось чёткое ощущение, что это я на самом деле мама своей маме. Элис Миллер в «Драме одарённого ребёнка» пишет, что дети, привыкшие чутко отслеживать душевные состояния своих матерей, берущие на себя ответственность за эти состояния, развивают такие невероятные «антенны», улавливающие движения другой души, что не удивительно, что из таких детей вырастают потом психотерапевты, психологи и прочие соцработники. Очень многие из этих специалистов – это бывшие дети с альфа-комплексом. Меня тоже по умолчанию сносит на поддерживающую и помогающую деятельность.
Все эти мои положительные качества и старания приносили мне похвалу, любовь и признание, но, помимо огромной ответственности, я чувствовала ещё и огромное беспокойство и тревогу. Я не могла что-то сделать плохо, я не могла никого подвести. Во втором классе я до 3-х ночи как-то переписывала тетрадку, до мозолей на пальцах переписывала, родители дуэтом убеждали меня плюнуть и лечь спать, но это было невозможно, невроз заставлял снова и снова переписывать, пока не получится красиво. Мне и сейчас трудно остановиться и не переписывать 150 раз уже и так нормальный текст. Перфекционизм коренился в тревожности, но были и другие, ещё менее приятные проявления: страхи, тревожные расстройства, фобии, панические атаки, весь джентельменский набор юного пионера. Среди моих друзей, в моем поколении – нас много таких. Поколение дяди Фёдора, по меткому слову Людмилы Петрановской, – это как раз мы, это как раз я. Я – дядя Фёдор. И дядей Фёдором быть хорошо: ты рано свободен, независим, сам решаешь, как быть и как жить, но тебе не на кого положиться, тебе не на кого опереться, и ты сам за всё в ответе, и тебе в конечном итоге страшно. Даже если и есть рядом кто-то, на кого можно было бы опереться, – у тебя уже не получается, нет такой привычки, это как-то странно и очень уязвимо.
О дяде Фёдоре очень трудно позаботиться, ему надо серьезно разболеться, чтобы до этого дошло дело.
Так обстоят дела с гиперответственными детьми, застрявшими в доминантной позиции и имеющими привычку заботиться обо всех вокруг. На них лежит огромный груз, тысячетонная ноша, и несут они её за счет внутренних ресурсов, которые могли бы идти на игру, на становление, на взросление, на созревание мозга. Вместо этого ресурс тратится на пожизненную борьбу с тревожностью, и если бы вы знали, сколько сил сжирают страхи и сколько всего не происходит и не делается именно из-за этих дурацких страхов.
В общем, мораль, как всегда, проста: с одной стороны, всё было как было, и для чего-то это было хорошо, и спасибо, что было так, а не хуже; c другой стороны, пусть дети будут детьми, и пусть всё будет в своё время, неокрепшую психику надо беречь от непосильных задач. Как говорила моя прабабушка: «Не мой посуду, детка, дай я помою, ещё намоешься!» Она не знала, что изобретут посудомойку.
Анна Гощинская, специально для сайта “Заботливая альфа”
Источник: http://alpha-parenting.ru/2016/12/08/anna-sledi-za-bratom/